Замерзли руки. Первый день зимы.
И тишина стекает по проспектам.
Местоимений смена с «вы» на «мы»,
рисунки на полях чужих конспектов.
Мне жаль, что все теперь не то,
не чертит изморозь по хрупким тонким стеклам,
вчерашний день, осеннее пальто,
цветное так легко признали блеклым.
Замерзли руки. В этом ноябре
я словно снег, который бьется в рамы.
Избитый ряд - «с тобой», «тебя», «к тебе».
Фальшиво. А зачем мне драмы?
Я засекаю сколько-то минут,
я измеряю словом промежутки,
а дни… А дни, наверное, пройдут.
Как в 0:00 очередные сутки.
Замерзли руки. Этот яркий свет
в лицо всем тем, кто говорил «ты бредишь».
Купить тебе в один конец билет.
И ставить все на то, что не уедешь.
Полтретьего. Холодная вода исчезла.
Что с тобой случилось?
Пустой перрон. Надолго холода.
И тишина стекает по проспектам.
Местоимений смена с «вы» на «мы»,
рисунки на полях чужих конспектов.
Мне жаль, что все теперь не то,
не чертит изморозь по хрупким тонким стеклам,
вчерашний день, осеннее пальто,
цветное так легко признали блеклым.
Замерзли руки. В этом ноябре
я словно снег, который бьется в рамы.
Избитый ряд - «с тобой», «тебя», «к тебе».
Фальшиво. А зачем мне драмы?
Я засекаю сколько-то минут,
я измеряю словом промежутки,
а дни… А дни, наверное, пройдут.
Как в 0:00 очередные сутки.
Замерзли руки. Этот яркий свет
в лицо всем тем, кто говорил «ты бредишь».
Купить тебе в один конец билет.
И ставить все на то, что не уедешь.
Полтретьего. Холодная вода исчезла.
Что с тобой случилось?
Пустой перрон. Надолго холода.
И быть одной. Я все же научилась.